Онлайн-конкурс прозаической миниатюры

   ЦГБ им. А. П. Чехова МАУК «Калининградская ЦБС» и Региональная общественная организация писателей Калининградской области Союза российских писателей в феврале 2021 года организовали и провели открытый литературный онлайн-конкурс прозаической миниатюры, посвященный памяти Юрия Николаевича Куранова.

    Участники литературно-творческого содружества «Алексеевская ЗАИМКА» попробовали свои силы в жанре прозаической миниатюры, приняв участие в этом конкурсе.  Хоть и не заняли призовых мест, но зато получили ценный опыт, прикоснулись к творчеству русского писателя второй половины XX века.

Юрий Николаевич Куранов – тончайшей лирики поэт, мастер прозаических миниатюр и самобытный художник. Он родился 5 февраля 1931 года в Ленинграде в семье художников, и всю свою жизнь следовал убеждению, что «красота всегда одна — это внутренняя гармония жизни, и есть только один путь сделать жизнь понятней для любого человека — раскрыть внутреннюю красоту во внешнем ее проявлении». Вместе с родными испытал все тяготы ГУЛАГа. Школу закончил в г. Норильске. В 1950-1953 гг. учился на историческом факультете Московского государственного университета, в 1954-1956 гг. – на сценарном факультете Всесоюзного государственного института кинематографии. В эти годы Ю. Н. Куранов пишет стихи, рассказы, повести. Первые стихи были напечатаны в 1956 г. Тогда же он знакомится со своим любимым писателем К. Г. Паустовским, который определил его судьбу. В 1957 г. переезжает в костромские края, где обретает свою литературную родину. Первые его рассказы опубликованы в 1959 г., а первая книга – в 1961 г. С 1959 по 1981 г. постоянно живет в деревне, сначала в костромском селе Пыщуг, а с 1969 г. – в псковском селе Глубокое. Впечатления тех лет легли в основу его произведений и закрепили за ним репутацию мастера русской лирической прозы. В 1982 г. первым в художественной литературе показал драму «неперспективных» деревень, написав документальный роман-исследование «Глубокое на Глубоком». Но эта книга вызвала гнев у руководства Псковской области, из-за чего Ю. Н. Куранов вынужден был переехать в Светлогорск Калининградской области, где продолжил свою литературную работу. Руководил светлогорским поэтическим клубом «Голубой простор». Стоял у истоков областного журнала «Запад России», был его постоянным автором и членом редакционной коллегии. В 1991 г. был среди создателей нового демократического Союза писателей России. Тогда же Ю. Н. Куранов стал лауреатом первой литературной премии демократической России. В 2000 г. получил областную профессиональную премию «Признание» в области литературы. Ю. Н. Куранов входил в десятку лучших писателей доперестроечной России. Имя писателя включено в российские литературные энциклопедии и словари. Книги Ю.Н. Куранова издавались в Чехословакии, Болгарии, Польше, в США, в других странах. Его произведения неоднократно включались в антологии русской прозы, изданные за рубежом. В последние годы свои духовные стихи Ю. Н. Куранов печатал под псевдонимом Георгий Гурей. С 1962 г. – член Союза писателей СССР. Умер в ночь на 11 июня 2001 года в Светлогорске. В Светлогорске, на доме, где жил Ю. Н. Куранов, 5 февраля 2005 года была установлена мемориальная доска.

Ю. Н. Куранов был знаком с К.Г. Паустовским, который определил его судьбу: «Он один из первых учил меня ценить живое дыхание слова, пение красок, мудрую простоту повседневности под которой скрыты глубокие движения человеческого сердца».

 Конкурсные работы наших авторов тоже наполнены «живым дыханием слова, пением красок и мудрой простотой повседневности, под которой скрыты глубокие движения человеческого сердца”:

Перекресток (прозаическая миниатюра)

Автор: Бобина Любовь (с. Берлинка, Зырянский район)

        Девяностые…Далекие, но оставшиеся в памяти своим лихолетьем и переменами. Менялось все – жизнь, мысли, способы, судьбы.… У каждого это был свой перекресток, поменявший привычный уклад на «до» и «после».

         Эта встреча произошла на одном из перекрестков в сибирском селе, что растянулось на высоком берегу Чулыма. Я шла на работу из соседнего села. Хоть и недалеко, каких-то пять километров, а все-таки неблизкий путь, который приходилось преодолевать каждый день, чтобы добраться до работы. Дорога прямая, ровная. В спину, как обычно, дул ветерок, а весеннее солнце старалось прокрасться в прищуренные глаза.

  Привычные картины березовых колков сменялись полянками, на которых уже начал стаивать снег, превратившись из чистого белого покрывала в серое стеклянное с редкими крапинами рыхлости подобие скорлупы.

         Уже на входе в село, я заметила идущую мне на встречу необычную процессию. Впереди шла молодая женщина и катила тележку, на которой обычно в селе возят навоз или дрова. Это была симпатичная женщина, одетая в старые, поношенные вещи, которые никак не сочетались с ее красивым лицом: большие глаза, аккуратный носик, красивой формы губы почему-то были плотно сжаты. Видно было, что она чем-то очень расстроена. Шаг был быстрый, хотя катить тележку ей было тяжело.  На этом нехитром транспортном средстве разместился   старенький цветной телевизор, завязанные в большой узел вещи да что-то еще. Помогали ей катить двое малышей лет пяти-шести, чисто одетых, но в далеко неновые вещи. То и дело, отцепившись от тачки, они отставали от матери. Потом опять догоняли, или она останавливалась и дожидалась их. А вот сзади… Метрах в двадцати от них шел, шатаясь, молодой, но по внешнему виду, можно сказать, «не очень свежий» мужчина и что-то отчаянно кричал им в след.

          Когда я почти поравнялась с ними, и звук его слов наконец-то долетел до меня.

    – Отдай! Шапку отдай! – все кричал пытавшийся догнать семейство на своих неустойчивых ногах мужчина.

    Ребятишки плакали. Один все повторял:

    – Мамка, мамка, папка нас все равно догонит!

    Но мать шла вперед, не обращая на все это внимание. Один из мальчиков споткнулся, упал, отпустив ручку тележки, и заплакал громче. Вот тут-то женщина остановилась. Оставив тачку на второго мальчугана, она подошла, помогла подняться малышу, отряхнула налипшую снежную грязь и долго так посмотрела на догонявшего их мужчину, который все кричал:

     – Отдай! Шапку отдай! Ты мою шапку забрала!

Она оглядела его и ровным, спокойным голосом спросила:

    – Тебе только шапка нужна? – и помолчав, добавила:

    – Ну что, ж…

  Она подошла к тележке, вытащила оттуда топор (у меня в груди похолодело), выудила из баула черную кроличью шапку и, бросив ее на землю, ловким взмахом топора разрубила на две ровные половины.

      – На! Возьми! – с этими словами бросила ее подходившему мужчине под ноги.

   Спокойно засунула топор обратно в тачку, и, улыбнувшись сыновьям, сказала:

      – Ничего, ребятки, мы новые шапки вам купим! Пошли!

   И они пошли, покатив дружно свое нехитрое богатство.

   А мужчина так и остался стоять на этом перекрестке с двумя ровными половинами шапки и долго смотрел им вслед.

    Не знаю, что случилось с этой семьей дальше, но в моей памяти остался этот момент. Момент перепутья. Момент выбора.

22.01.2021

 

Дед Макар (прозаическая миниатюра)

Автор: Вылегжанина Ольга (с. Чердары, Зырянский район)

-Почему-то журавли не кричат нынча! Слышишь? – спрашивал меня дед Макар. А я шестилетний пацан смотрел в небо и пытался увидеть этих, невиданных для меня тогда, журавлей. Но дед Макар уже переключался на другую тему и говорил:

-“Имя какое у тебя красивое Евсей! Евсеюшка, значитца тебя мамка с тятькой кличут, верно?” 

А я понять не мог кто такой Тятька и почему он с мамой, ведь с мамой мой папа. И думалось мне, что Тятька — это какой-то необыкновенный человек, который приходит к нам домой и называет меня так же, как папа с мамой. Но дед Макар уже говорил о другом своим глуховатым голосом:

-“Знаешь, Евсеюшка! Когда я был ещё мальцом, как ты сейчас…” – и замолкал. 

Потом махнув рукой, добавлял: -“А, ладно! Как-нибудь потом!” Я ничего не понимал из несвязного разговора деда Макара, а он уже рассказывал, как они хлопцами, откосив вручную до темна, спешили на танцы. Что им, почему-то, на танцы надо было идти в соседнее село, которое находилось за шесть километров от их деревни. И я опять не понимал, зачем ходить в соседнее село, если клуб, вот он, рядом, на соседней улице, и даже я там уже побывал! Но я, находясь в своих детских раздумьях, не успевал задать деду Макару вопросов, а он уже пытался мне рассказать что-то важное для него! И он как будто бы не знал Что и пытался нащупать это! Потом вдруг спохватывался, ударял себя ладошкой по лбу и восклицал:

-“Ой, глупый! Ты ж, наверное, отобедать хочешь?” – и кричал: -“Глашка! Собирай на стол! Малец есть хочет!” 

И тут же добавлял с какой-то особенной теплотой в голосе: -“Так-то она у меня Клава! Клавдия! Это я её, так по простому кличу, Глашка! А когда осерчает, то говорю ей, – Клавдия Игнатьевна, оступись! А она вроде бы, как и поймёт меня! И опять у нас с ней всё ладно!” Потом приходила из другой комнаты бабушка Глаша, собирала нам на стол, и мы обедали. 

Из своих воспоминаний я помню только беседы с дедом Макаром. Бабушка Глаша была молчаливая и мне иногда казалось, что она на меня за что-то обижается. Но я подходил, обнимал её и она смотрела на меня с Такой нежностью, обязательно гладила меня по голове, целовала в щёку и говорила: -“Ну ладно, буде!” – и отпуская меня, улыбалась. 

Я часто вспоминаю их! Пытаюсь рассказать своему внуку Макару, что-то Важное для себя, но также как и дед Макар не знаю Что! 

 2021г.

 

Воробей. Рассказ (прозаическая миниатюра)

Автор: Ксения Митяева (с. Семеновка, Зырянский район)

Февральским холодным утром Светлана Викторовна стояла на автобусной остановке города Томска. Она держала за руку трёхлетнего сынишку Васю, который всё время подпрыгивал и вертелся, как волчок. Впрочем, он не один подпрыгивал.  Мороз был под минус сорок градусов, поэтому люди на остановке не могли не двигаться. Маршрутный автобус почему-то задерживался. Из-за этого некоторые начинали злиться и открыто высказывать своё негодование. Бабушки с трудом стояли, но садиться на изрезанные перочинным ножом скамейки не торопились, так как те были холодными. “Письмена” на этих скамейках почти все посылали кого-то, как говорится, на “три советских буквы”. Подошёл автобус, но шофёр сказал, что он дальше не поедет: транспорт сломался, и нужен длительный ремонт. Всё это вызвало громкое возмущение. Между тем, окружающая картина могла бы восхитить ожидающих. Солнце поднималось над крышами домов, деревья сверкали инеем, как серебром. На ветке сидел нахохленный воробушек. Его чириканье взбесило одного мужчину, который в ярости бросил на снег недокуренную сигарету. Вдруг воробей слетел с ветки, взял в клюв сигарету и снова взлетел на дерево. Со всех сторон раздались возгласы удивления, смех…Люди на секунду забыли о морозе. В этот момент подъехал автобус. Толпа ринулась в двери. Когда все расселись по местам, наступила полная тишина, и в этой тишине раздался вопрос Васи: «Мама, а воробьиные папы тоже курят сигареты?”                

2021 год.